Начались ли гонения на православную церковь в России

Отец Максим, был единственным, кто в первые дни протеста в Екатеринбурге, не побоялся выйти к своей пастве в пресловутый «сквер у Драмы» - поговорить с озлобленными, разгоряченными людьми. Против опасений, его никто даже пальцем не тронул, а слушали много часов. Ему удалось показать то, что многие, ослепленные золотым блеском куполов, не видят в православной церкви – самоотречение ради Веры. Оказывается, это подвижничество никуда не исчезло и сохранилось в церкви со времен первых христиан и апостолов.

Кажется, по всей стране началось?

Мы встретились у «Храма на Крови», который построили на месте снесенного Ипатьевского дома, где в 1918 году, подвале расстреляли царскую семью. Отец Максим – старший священник храма, который, вдобавок, печально прославился несколько лет назад – именно в нем, некий блогер Соколовский «ловил покемонов» . Я не стал расспрашивать его про тот давнишний скандал, похожий по составу участников и уровню озлобленного хайпа на нынешний «скверный конфликт».

Отец Максим общается с протестующими в Екатеринбурге. Дмитрий СТЕШИН

Это противостояние церкви и неких «активистов» с сочувствующими – далеко не последнее. В следующую ночь после нашего разговора (мы про это еще не знали) – в церковной лавке в Брянске побьют стекла. Там тоже тлеет застарелый конфликт верующих и неких общественников. На очереди Челябинск, где в сквере Южно-Уральского университета все никак не могут построить часовню Святой Татьяны. Активист «Открытой России» Михаила Ходорковского, некий Денис Ибрагимов, так прямо, с угрозой и написал губернатору области – «Хотите как в Екатеринбурге»? В Нижнем Новгороде, скорее всего реанимируют скандал со строительством часовни в память о погибших на посту милиционерах и полицейских. А есть еще московская «Торфянка» - первое открытое противостояние православных и людей, которые называют себя «атеистами». Что происходит в стране и в Екатеринбурге? Мой собеседник не просто видел это изнутри, но пытался как-то повлиять на настроения и мнения людей:

- Отец Максим, страшно было идти в эту толпу?

- В первый день, когда был самый накал, мне говорили что-то в спину. Но, я каждый раз оборачивался и принимал этот вызов, лично. Когда ты смотришь человеку в глаза и спрашиваешь: «какие у тебя есть основания меня проклинать?», он сразу же начинает приходить в себя. Помню, один недоброжелатель, мне на второй день говорит: «Опять пришел!». А что ему можно было ответить, кроме того, что у меня такие же права прийти в этот сквер, и я ничем не лучше и не хуже людей, там собравшихся? А через день,смотрю, а этот парень мне улыбается. Мы часто ненавидим, когда не видим. Встречаешься очно – начинает работать человеческая совесть. Включается биохимия нашей общей родственности, всех людей. Потому что каждый человек, генетически, социально и национально – родня.

Отец Максим выходил в толпу и лично разговаривал с протестующими.Фото: Алексей БУЛАТОВ

- В интернете, через который сейчас предпочитают общаться люди, этой биохимии нет.

- Большая ошибка, что мы доверили интернету наше общение. «Образы ненависти» проникают в человека, когда он не защищен личным общением. Но, конечно, я шел туда с некой настороженностью. Нельзя сказать, что я такой уж лихой. Переживал и не понимал – как все будет? Но оказалось, что каждый мой приход в сквер, уводил оттуда людей. Я рассказывал им про проект храма, и то, что люди ушли, это означает, что они мне поверили.

Разменять храм на протест

- Нашел в интернете табличку противостояний верующих, православных, строящих храмы и неких «активистов» или просто несогласных людей. Она меня обеспокоила. Очень кучно. Похоже на систему. Что происходит в духовном пространстве?

- Вопросы есть к власти. Она обязана обеспечивать равные права граждан и групп граждан – общественных, конфессиональных. В законно-установленном порядке отводить земли под нужды этих групп. Отводят земли под винные магазины или барбер-шопы. И под храмы тоже отводят. Закон и власть должны защищать права этих людей. Согласно СНИПам зафиксированы рекомендации о количестве храмов при застройке - на десять тысяч человек должен быть один небольшой храм. Если бы при новом строительстве было резервирование таких мест, не было бы конфликтов.

Интервью с Отцом Максимом, старшим священником «Храма на Крови» в Екатеринбурге

- Ага, а у нас наоборот. Сначала строят, потом ищут «пятно» под храм.

- Да, и получается, что место под храм выделяется за счет общего пространства. В таком подходе уже заложена дискриминация. И конфликт с верующими. А государство должно защищать и конституционные права верующих, в том числе. И не должно изменять свои законы лишь потому, что есть группа тех, кто против. При всем уважении к их позиции. А меня люди на улице спрашивают про пенсионную реформу, как будто я представитель власти и занимаюсь социальными проблемами. Я только про церковь могу сказать – у нас в церкви они решаются. Если вы к нам пришли, вас не выгонят – вам дадут поесть, дадут какую-то одежду. Первый хоспис не только в России, но и в Западной Европе, открыл священник в Санкт-Петербурге. Первый выездной хоспис, в Екатеринбурге, открыла при поддержке церкви группа медиков. Он до сих пор работает. В нас можно, конечно, кинуть камень, но и то, что церковь делает для людей, не замечать невозможно.

- Откуда же такая ярость? Не я один, например, заметил, что там, где появляется храм, территория вокруг мгновенно облагораживается.

- Эти конфликты с постройкой храмов моментально политизируются. Они удобны для некоторых политических сил. И храм нельзя делать разменной монетой в этой борьбе.

Хайп молодых

- Есть такой аргумент – зачем строить храмы, в них не идет молодежь? Объективно, протестовала в сквере именно молодежь…

- Да. И там была молодежь, и у нас есть. И в сквер приходили наши семинаристы, выстраивали воображаемую такую стенку и говорили с ровесниками. Да, на повышенных тонах, но говорили.

- В школы церковь пускают?

- Не очень. Но у нас есть своя школа, и туда, как правило, образованные люди отдают своих детей.

В сквере протестовала молодежь. Отец Максим уверен - молодежь бывает разная.Фото: Алексей БУЛАТОВ

- Почему?

- У нас традиционный подход к воспитанию. То же самое отношение к старшим. С почтением, открытостью. Их учат специально этому. Возможности есть влияния на молодежь, но многого не хватает или не можем. Открыть интернет-канал для молодежи мы можем, но что бы его смотрели, он должен быть провокационным и конфликтным. А терять лицо через хайп нельзя.

- О чем тогда с ними говорить?

- О семье. Семья для человека - абсолютная ценность. И для молодых, это реальная угроза – не создать семью, потерпеть фиаско, наверное, в самом важном деле в жизни.

«Проект храма нужно было не просто показывать – навязывать»

- А нужны ли новые храмы, если на Руси стоит множество заброшенных? Это мнение обозначилось после пожара в Нотр Даме и в последние дни особенно. Почему не отремонтировать то, что в запустении?

- Вы правы и не правы. Как говорит Евангелие – нужно и это делать, и того не оставлять. Я тоже говорил об этом в сквере. Мы строим детские дворовые спортивные площадки и в то же время, строим большие стадионы. Вот этот кафедральный собор Святой Екатерины, на него же все собираются жертвовать, простые прихожане в том числе. Но, мы знаем каждый храм, который заброшен. Только нужно уйти от такого подхода… Мне один человек из Билимбая (поселок городского типа в Свердловской области прим.корр.) говорил: «почему у нас не восстанавливается храм, а вы строите новый»? Я его спросил: «Вы, конкретно, какие шаги предпринимали?». Он говорит: «я написал обращение». Молодой парень, лет 20-ти. Я ему сказал, что этого мало, но это все равно хорошо. Не надо увольняться с работы, но организуйте какой-то актив, соберитесь хотя бы раз в месяц…

- Что будет дальше? У меня есть ощущение, что результаты опроса огорчат жителей Екатеринбурга, протестовавших против храма.

- Большое наше упущение, что проект храма не был представлен широко, может быть даже навязчиво. Чтобы не осталось человека, который мог бы сказать: «я этого не видел». Чтобы каждый понял, что хоть малая часть сквера и уйдет под храм, большая часть преобразится за счет тех же инвестиций. И хуже никак не может стать. И там, в сквере, без картинок и 3д-визуализации я смог убедить в этом людей. Власти и архитекторы могли бы все это показать людям. Тем более, это третья попытка построить этот храм. Где члены городского совета, которые голосовали за выделение этого места? Почему они не занимаются этой работой? Не церковь же взяла этот участок – его нам предложили.

- Ну, теперь-то про храм узнали все, вся Россия.

- Я тоже на надеюсь на результаты опроса. Надеюсь, что люди проголосуют за храм. Мне больно думать о том, что наш народ может отказаться от храма. Больно не потому, что мне лично он нужен. Для меня это определенный маркер состояния общества.

ЧИТАЙТЕ ТАКЖЕ

Социальный протест «скверного типа»: как строительство храма в Екатеринбурге раскололо общество

Как любят говорить в Екатеринбурге, пацан сказал — пацан сделал. Вот обещанные Q&A вокруг «храма на драме». Поскольку это лучший город на планете после Гатчины и Электростали, он все-таки стоит моего бесплатного труда по разбору информационных завалов, которые нагородили за эту неделю неравнодушные граждане. ( подробности )

ИСТОЧНИК KP.RU

Еще больше материалов по теме: «Конфликт вокруг Храма-у-Драмы в Екатеринбурге: хроники противостояния»