Звезда оперетты

Летом 1905 года в летнем театре Видинеевского сада (бывший парк Луначарского, ныне Аксакова) шли гастроли заезжей оперетты. В главных ролях блистала Екатерина Владиславовна Зброшек-Пашковская, до поступления на сцену носившая фамилию Юрборской. Ей не исполнилось тогда и тридцати, и она, как многие ее коллеги, зарабатывала популярность на провинциальных подмостках.
***
Уфимские любители театра, разумеется, не оставили без внимания приезд артистов и разразились рядом рецензий. Хорошим тоном, видимо, считалось высказывать критические замечания, но в чем они были единогласны - в признании таланта, молодости и красоты прелестной польки. Лукавый взгляд, приятная полнота, что так ценилась в те годы, изящные движения маленьких ножек – Катишь умела привлекать симпатии!
«Спектакли опереточной труппы И.Н. Херсонскаго продолжают делать хорошие сборы. Разгадку такого редкаго для оперетки материальнаго успеха следует искать частью в удачном выборе пьес и постановке подходящих к силам труппы новинок, но главным образом, конечно, в исполнителях. Среди последних особенно заметна лирическая примадонна г-жа Зброжек-Пашковская - блещущая молодостью, прекрасной внешностью и великолепным голосом. Эта недюжинная артистка с сильным, скажем, необычайно гибким приятнаго тембра голосом положительно гипнотизирует зрителей».
Так чем же радовала зрителя труппа г-на Херсонского. В репертуаре были оперетты и то, что мы называем комическими операми. За давностью лет трудно выявить сюжеты этих пьес, хорошо, если фамилия композитора найдется. Но кое-что можно сказать. Вот, например, «Адская любовь» Альбера Гризара.
«Шестого августа шла старинная феэрия «Адская любовь». Пьеса прошла довольно гладко и дала почти полные сборы, но все же оставляла желать много лучшаго. Эта опера не отличается музыкальностью и вся построена на бутафорских эффектах, а последние были, к сожалению, весьма несовершенны и не производили желаемаго впечатления. Все это, однако, забывалось при появлении очаровательнаго Уриэля - Зброжек-Пашковской».
***
Фабула повторяла, похоже, сюжетную линию оффенбаховской комической оперы «Орфей в аду». Кроме светлого Уриэля, спускавшегося с колосников при помощи крепкого троса, здесь действовал Вельзевул, то и дело изрыгающий пламя и под конец с треском проваливающийся в люк, сонм чертей, составлявших свиту повелителя демонов, лирический тенор Фредерик в модных брюках и галстуке-бабочке, который должен был вырвать свою невесту из когтей влюбленного беса, и его дядюшка - комический простак. Расхвалив примадонну, рецензент снисходительно отозвался об остальных членах труппы.
«Недурны были г.г. Горев (Фредерик) и г. Херсонский (Дядя). Сильный баритон г. Орлова (Вельзевул) звучал на этот раз глухо, и костюм артиста был бедноват. Хор маловат, особенно мужской; оркестр хорош».
С большим расположением рецензент, скрывшийся под буквами «Ш-нъ», поведал о спектакле, который состоялся на следующий день 7 августа. Ставили оперу-комик Оффенбаха «Креолка».
«Креолка» сыграна очень живо. В ней хороши были г-жа Самарова (Креолка), г. Горев (Ренэ) и г. Херсонский (Командор), но положительно слаб был г. Большаков (жених Антуанеты); он балаганил, можно сказать, до неприличия. Эффектная была декорация в последнем действии, изображавшая палубу корабля».
Подробнее в рецензии рассказывалось о г-же Самаровой. (Я не смогла найти о ней каких-то вразумительных сведений, но можно предположить, что это была тетка гораздо более известного артиста оперетты Юрия Морфесси, которая и убедила его отказаться от классической оперы и поступить в музыкальный театр).
«Г-жа Самарова (каскадныя роли) уже была в Уфе; десять лет тому назад, в день открытия только что построеннаго Видинеевскаго театра, уфимцы впервые увидели ее в роли скромной Жермен - в «Корневилльских колоколах». В то время г-жа Самарова была в разцвете сил и молодости - голос ея был соловьиным; с перваго же спектакля она сделалась любимицей публики. Но десять лет не шутка: неумолимое время на все кладет свою печать, и прекрасный голос артистки теперь уже не тот, каким мы слышали его в предыдущий приезд. В смысле игры и вообще сценической опытности артистка редко оставляет желать лучшаго. Публике г-жа Самарова очень нравится.
Из мужского персонала следует назвать г. Орлова с очень сильным и обработанным баритоном, г. Горева - тенора артиста с чрезвычайно красивой наружностью и небольшим ласкающаго тембра голосом и г. Херсонскаго, безспорно талантливаго и опытнаго комика».
Кроме «Адской любви» и «Креолки», репертуар включал, по отзыву рецензента, «оперетки «Мушкетеры», «Лизистрата», «Дон Сезар де Базан», «Летучая мышь» и другия. Все оне прошли весьма успешно - «Лизистрата» была даже повторена четыре раза».
«Летучая мышь» и сейчас хорошо известна, чего нельзя сказать о прочих спектаклях. Понятно, что это переделки известных произведений - «Трех мушкетеров» Дюма, комедии Аристофана, пьесы Филиппа Дюмануара и Адольфа д’Эннери. Но кто писал музыку, кто сочинял либретто, покрыто мраком неизвестности.
***
В 1905 году эта опереточная труппа объехала многие города Поволжья и Южного Урала, побывала в Самаре, Саратове, Оренбурге. Осенью артисты отправились в Томск. А в ноябре на страницах «Уфимских губернских ведомостей» появилось такое сообщение:
«Скорбная весть. По слухам примадонна подвизавшейся у нас нынче летом в театре Видинеевскаго сада опереточной труппы г. Херсонскаго, г-жа Зброшек-Пашковская сгорела в городе Томске во время пожара 20 октября».
Слух оказался ложным, и буквально через день было напечатано опровержение.
«Письмо в редакцию. Милостивый Государь, Господин Редактор! Прочитав в сегодняшнем номере Вашей газеты сообщение о смерти опереточной артистки г-жи Зброшек-Пашковской, мы, нижеподписавшиеся обыватели Томска, очевидцы событий от 20-28 октября, удостоверяем, что слухи о смерти Пашковской не верны; также сообщаем, что никто из артистов оперетки не пострадал, сгорел лишь только реквизит и часть инструментов музыкантов. Проезжающие вчера Уфу: Техник управления Сиб. д. С. Белов. Врач В. Сентянин. Уфа, 6 ноября 1905 г.».
Театр в Томске, который назывался по фамилии владельца здания Королёвским, был построен с размахом, отличался удобством планировки, комфортом, удачным расположением. Словом, публика с удовольствием посещала все спектакли, гастроли не прекращались ни на день, владелец подсчитывал барыши. Но простояло здание театра не больше двух десятилетий.
Двадцатого октября 1905 года здесь произошло событие, поставившее точку в его истории. Спектаклей в тот вечер не было. Зал, рассчитанный на тысячу зрителей, был ангажирован под митинг Томского комитета РСДРП, на который собралось около трех тысяч человек. Митинг был разгромлен черносотенцами. Люди, вырвавшись из стен театра, пытались скрыться в здании управления Сибирской железной дороги, стоявшем рядом. Погромщики подожгли оба здания и тех, кто смог выбраться из пламени, расстреливали в упор, добивали баграми. Погибло, по разным данным, от 50 до 300 человек, в том числе служащие управления и случайные прохожие. Свидетелем пожара стал местный художник Вучичевич-Сибирский. По свежим впечатлениям он написал картину, где запечатлено здание театра в огне, взметнувшиеся над проваленной крышей снопы искр, оконные проемы, освещенные изнутри языками пламени, черные тени бегущих через площадь людей.
Позднее Зброшек-Пашковская играла в петербургских театрах «Пассаж», «Буфф», «Палас-театр», после революции перебралась в Москву. Умерла в конце 1920-х. А бедный Вучичевич погиб в начале 1919 года, пытаясь защитить свой дом от революционно настроенных партизан.

Анна Маслова.